Журнал "Вокруг Света" №3 за 1999 год - Вокруг Света

«Опустим» Луну еще чуть-чуть ниже, и она снова двинется очень медленно на небосводе, только теперь не с востока на запад, а наоборот. В этом случае приливная волна с запада, словно в огромную воронку, хлынет на восточное побережье Америки, Африки, в Балтику, Средиземноморье. Своего пика волна должна достичь, уперевшись в преграду на восточном берегу Средиземного, и особенно Черного, морей. Здесь многокилометровая, почти стоящая на одном месте, приливная волна легко накроет Кавказ, через несколько дней достигнет Каспия и Арала (не это ли причина образования этих высыхающих внутренних морей?). Надо ли говорить, что первой на Кавказе из-под воды должна показаться вершина именно Арарата...

В зависимости от высоты Луны продолжительность такого наводнения может изменяться от месяца до года. Всего за несколько лет волна гигантского прилива сделает полный оборот вокруг Земли, побывав во всех странах. В общем, слово в слово. Все как в легендах! Одна остается загадка — каким образом Луна сумела быстро подойти к Земле, а потом столь же быстро удалиться? Но может быть, если мы поймем, почему Селена до сих пор медленно «убегает» от нас, то тогда разберемся с ее резким рывком в прошлом?

25 февраля 1995 года «Майами геральд» проинформировала об особом заседании, в котором принимал участие и Эл Гор, вице-президент США, На этом заседании были представлены некоторые фотографии, сделанные со спутника ЦРУ. Через несколько месяцев фотограф и журналист Девид Барак с помощью сканера провел анализ этих фотографий. На одной из них он обнаружил «нечто похожее на подводную лодку» под ледовой шапкой. Действительно ли со спутника был сфотографирован Ноев ковчег, или речь идет о скале причудливой формы? На этот раз можно надеяться, что фотографии, попавшие в распоряжение ЦРУ, смогут разрешить окончательно эту загадку.

Николай Непомнящий

Человек и природа: Фасциатус, ястребиный орел

История эта началась совершенно неожиданно, и ничего необычного ей не предшествовало. Был жаркий майский день, и солнце над опустыненными холмами долины Сумбара палило вовсю. Трясясь в кузове старого «ГАЗа» и ощущая лицом горячий встречный поток воздуха, я думал о том, что за невысоким хребтом, к югу от нас, — уже Иран. Такой же, как эта часть Туркмении, если говорить о природе; почти такой же по укладу жизни живущих вдоль границы людей, но формально заграничный, отгороженный от нас контрольной полосой и столбами с колючей проволокой.

От мыслей про условность придуманных человеком границ меня отвлекла переползающая через пыльную дорогу здоровенная гюрза в руку толщиной: встреча с такой змеей в природе немедленно создает у меня приподнятое настроение. Я забарабанил рукой по крыше кабины, Хыдыр-Ага затормозил. Соскочив с борта кузова, я подбежал к кусту держи-дерева, к которому проползла гюрза, но она уже исчезла, еще раз заставив меня испытать знакомое ощущение: все вокруг — это их дом, а не наш. Всегда, когда мы не прибегаем к силе, они здесь решают, а не мы, стоит нам встречаться или нет. Потоптавшись безрезультатно вокруг колючего прозрачного кустика, я вернулся на дорогу и, придерживая бинокль на груди и магнитофон на поясе, полез назад в кузов. В этот момент все и произошло.

Согласитесь, что это очень интересно, как некоторые мгновения отпечатываются в памяти — словно фотография, которая будучи однажды снятой, потом годами висит над столом перед глазами. Так получилось и на этот раз. Зацепившись руками за шершавый борт грузовика, я поставил пыльный кирзовый сапог на горячее, пахнущее перегретой резиной колесо, подтянулся, чтобы запрыгнуть в кузов, и когда солнце резануло поверх борта прямо по глазам, инстинктивно отвернул голову — и в этот момент увидел двух птиц.

Чтобы стала понятна необычность ситуации, скажу два слова о том, насколько это особое дело — наблюдение птиц в природе. Большинство из нас, видя птиц каждодневно, не обращает на них внимания. Для тех же, кто занимается орнитологией (наука о птицах), именно птицы олицетворяют собой самые разные проявления окружающего мира. Первый, необходимый и крайне ответственный этап любой орнитологической работы, — это определение птиц, которых вы наблюдаете. Нужно подчас мгновенно (птицу нередко видишь лишь секунду) оценить размер ее тела, пропорции и форму хвоста, крыльев, шеи, головы и клюва, детали окраски, то, как птица сидит или двигается, характер ее криков, позывов и песни. Различия между отдельными видами очевидны и неспециалисту, определение же некоторых из них требует колоссальной дотошности и опыта.

День за днем, месяц за месяцем вы накапливаете этот опыт, раз за разом сверяя наблюдаемое в бинокль с иллюстрациями в определителе, собственными зарисовками, описаниями из разных книг. При известных навыках вы узнаете птицу по облику — совокупному обобщению всех этих отдельных деталей, мгновенно высвечивающему в вашем сознании либо название вида, либо то непонятное, что мешает его однозначно определить.

Поэтому в первый момент, увидев двух этих птиц — среднего размера изящных орлов, очень чистой и нарядной окраски (коричневый верх и белый, с продолговатыми пестринами, низ), парящих метрах в двадцати над холмами, я ощутил шок от сознания того, что этого вида ни разу в жизни не встречал. В следующую секунду в голове моей произошло лихорадочное сопоставление того, что я видел, с тем, что было известно про Западный Копетдаг из теории, и уже через мгновение у меня «в зобу дыханье сперло»: сомнений не оставалось, хоть и не верилось собственным глазам: это была пара фасциатусов — ястребиных орлов.

Ястребиный орел (Hieraaetus fasciatus — хиераётус фасциатус) — весьма обычный вид для Африки, Азии и Южной Европы. Но на территорию Туркменистана заходит лишь самая северная часть его ареала. Это мощная изящная птица с размахом крыльев чуть меньше двух метров. Он — прекрасный летун, превосходящий по летным качествам большинство сходных видов, и великолепный охотник, успешно добывающий мелких млекопитающих (пищух, зайцев, лис; в Африке — даже мелких антилоп бушбоков), рептилий (ящериц и змей) и птиц (голубей, кекликов, гусей, цесарок, а иногда и небольших собратьев — пернатых хищников). Надо видеть, как охотятся эти птицы: и преследуя жертву, и пикируя из засады, поодиночке и парами, настигая добычу как в воздухе, так и на земле. Свое внушительное гнездо (до двух метров диаметром и до полутора метров толщиной) оба родителя обычно строят на скалах или на высоких деревьях (самец носит ветки, а самка укладывает их). Строительство занимает три — четыре месяца, после чего самка откладывает два (реже — одно или три) светлых, с коричневато-лиловыми крапинами, яйца, из которых через сорок дней вылупляются птенцы. Проведя два месяца в гнезде, слетки (обычно лишь один выживающий из них — самый старший и самый сильный) поднимаются на крыло, еще два месяца сопровождают родителей, перенимая от них премудрости виртуозной охоты, запоминая окрестности и готовясь к самостоятельной взрослой жизни.

Гнездование этого вида в пределах бывшего СССР всегда оставалось под вопросом. Имелся лишь единственный бесспорный факт: в 1892 году замечательный орнитолог и исследователь Закаспийского края Николай Алексеевич Зарудный нашел в Центральном Копетдаге гнездо ястребиного орла. Компетентность этого ученого ни у кого не вызывает сомнений, но вот давность единственного описания неизбежно рождала скептицизм — продолжает ли фасциатус гнездиться здесь сейчас? Уж больно пострадали от воздействия человека за сто лет (мой рассказ относится к началу 80-х годов) уникальные леса Копетдага, что радикально изменило все природные сообщества. После Зарудного во всех районах Средней Азии в целом отмечались лишь единичные встречи этого крайне редкого хищника. Знакомясь с этими наблюдениями в описаниях разных авторов, неизменно чувствуешь интригу: этот вид волновал многих, наблюдавших его всегда лишь урывками...

Самец кеклика — одного из самых широко распространенных в Евразии горных видов куриных птиц.

Длинноухий еж населяет многие пустынные ландшафты. Когда через час после рождения у ежонка отрастают иголки, он начинает в ответ на прикосновение подпрыгивать и фыркать, пугая врага.

Неудивительно, что даже короткая встреча одной пары произвела на меня сильное впечатление. Вторая встреча его еще более усугубила. Она произошла через неделю в другом месте, когда мы возвращались из дальнего маршрута со Стасом Вурнашевым — уроженцем Кара-Калы и моим частым спутником в полевых изысканиях. Год за годом он работал со мной в поле и неизменно подыгрывал в роли проводника-аборигена, традиционно сопровождающего изнеженного белого путешественника...

В тот день, спускаясь с Сайван-Нохурского плато, окончательно изжарившись на солнце после дальнего перехода и распевая во все горло на пыльной безлюдной дороге «С песней шагом, шагом, под британским флагом...», мы вышли к долине Сумбара в окрестностях поселка Коч-Темир и там увидели птиц. В бинокль, с расстояния двух километров, мы безошибочно рассмотрели характерное белое пятно на спине. Видели, как, набрав огромную высоту, орлы улетели в направлении Ирана...